Интервью с ветераном

Воспоминания Проскурякова Петра Ивановича,
участника Парада на Красной площади 7 ноября 1941 года

 

 

Сколько лет Вам было 7 ноября 1941 года?

Во время парада 1941 года мне было 19 лет.

Какие чувства вы испытывали, о чём думали, идя по Красной площади в 1941 году? Что вы вспоминаете, бывая на Красной площади в настоящее время?

Родом я из села Челябинской области, до войны работал бригадиром трактористов в колхозе, был председателем комсомольской организации колхоза.

В конце лета 1941 года меня направили в учебный пункт, который находился на Урале в Свердловской области.

В октябре из Москвы приехала комиссия. Председатель комиссии спросил нас: «В Москву служить поедете?» Я ответил: «Как Родина пошлёт».

13 октября 1941 года 200 человек из нашего учебного пункта погрузили на поезд и отправили в Москву. Погода была очень приятная, солнечная.

По пути следования к Москве на станциях ощущались признаки паники, старухи плакали: «Куда ж вас, сынки, везут, Москву-то сдали!». Я же чувствовал, что нет, не сдали ещё. Были и другие паникёры, на одной из станций к нам подошли 2 женщины в цветастых цыганских платьях, и начали рассказывать, как всё плохо, я же позвал милиционера и попросил его проверить этих женщин, так как они специально наводили панику среди нас, солдат.

Зря говорили, что Москву сдали – она наоборот, словно ощетинилась, как человек, который чувствует угрозу и уже готов броситься – заграждения везде, рвы, мешки с песком в окнах первых этажей.

Со станции Перово нас отвезли в распределительный пункт на Безбожном переулке, разместили в клубе. Меня распределили во взвод миномётчиков, сначала рядовым.

За 2 недели до парада началась наша подготовка: мы не только ходили строем, пели патриотические песни, но и оттачивали боевые навыки, так как в любой момент могло быть нападение немцев.

Парад держался в строжайшем секрете, немцы не должны были знать, что мы способны пройти по Красной площади под самым их носом.

6 ноября нам даже и не сказали, что будет парад, только сказали, привести в порядок обувь.

7 ноября в 4 утра нас подняли на завтрак – мы удивились, что так рано. На завтраке командир сказал: «Готовьтесь к параду, чистите по списку, у кого что есть».

Часов в 6 утра  мы строем двинулись в сторону Красной площади. Погода была очень мягкая, тихая и начался пушистый снежок.

Мне запомнилось, что люди держались как-то спокойно, не смотря на всякие невзгоды. Мы находились в районе ГУМа, потом обошли исторический музей и двинулись по Красной площади. Снег постепенно шёл всё сильнее, и постепенно превратился в сильнейший снегопад.

У нас во время парада произошёл смешной эпизод. Мы шли 10 или 11 шеренгой, я крайний, и со мной в ряд ещё человек двадцать. Впереди меня шёл рядовой Козлов. Он плохо замотал обмотку, и она у него во время парада начала разматываться, и я мог на неё наступить.

Я ему говорю: «Саш, ты плохо обмотку закрутил!». Он мне: «А что делать то?».  Ведь парад, все видят, вокруг оцепление, начнёшь возиться – вдруг подумают, что диверсия!

Я ему: «В зубы возьми конец обмотки, и дойдём». Он послушался. Утро же было, 8 часов где-то, темно и густой снег. Так и дошли. Никто не заметил. Потом долго смеялись, вспоминая.

 

Какое самое яркое впечатление от участия в параде?

Самое яркое впечатление от парада вот какое. Ведь у меня, да и у остальных, сначала ненависти к немцам не было, и не мог я её у себя выработать. Мы все мирные были и находились в недоумении, как же так могло получиться. И потом я стал набирать ненависть – когда шпионов ловили, и дезертиров, я их спрашивал: «Почему ты не воюешь?»  «А пусть другие воют!» Тут я стал чувствовать, что с врагом строго надо. С захваченных территорий стали приходить вести – у кого друзья и родственники ранены, убиты.

И где-то во время парада мне пришло понимание, что народ и фронт едины. Я сам своими глазами потом видел на заводе, как юнца лет 12 к станку привязывали, чтоб он не падал. Ребёнок маленький, а он выпускал нужные детали, хотя его самого из-за станка-то не видно!

И в параде было самое ценное, что мы провели его под самым носом у противника. Мы провели поистине геройский парад! Ведь на нас в любой момент могли напасть, разбомбить. Это шествие парада не было оглашено нигде. Немцы уже видели нас как побеждённых, уже сами  хотели пройти по Красной площади.

Но правительство действовало смело. Нас видели, и мы видели, и народ почувствовал, что армия не продаст и защитит его.  В Москве работали круглые сутки, чтобы больше дать фронту.

Значение парада в том, что поднялся наш дух. Раз парад состоялся, значит, Советская армия с народом вместе, во главе со Сталиным, победит врага. После этого парада Русский народ всегда выдерживал.

И успех на фронте лучше пошёл, среди людей настроение поднялось, на немца как на врага смотреть стали, а не думать, что он по ошибке к нам зашёл. И даже у стран дружественных дух поднялся, они сразу поняли, что только с Русскими можно победить, и они нам помогали, как могли. А недружественные почувствовали, что с Русскими шутить нельзя – что они всегда дадут отпор.

Бдительность, напор, порядочность, честность – за счёт них мы будем непобедимы!

Большая заслуга руководства страны, что они всё время сплачивали нас, подбадривали, старались поднять своих ребят. Ведь паника страшная вещь, которая очень сильно действует на человека!

В военное время дисциплина была очень большая, вежливость, отношение людей друг к другу человечное. Все были голодные, но не злые, везде тихо было, люди между собой не боролись.

Что поднимает силу духа человека? Что даёт силы преодолеть страх, невзгоды?

Любовь к своей родной земле, к своему народу, родным, семье.  Скажи мне, что Америка хорошо живёт, будешь там как сыр в масле кататься – но лучше я своё масло буду есть, пусть не такое вкусное, но своё. Я когда иду по своей земле, я хозяин, я важный человек на ней, и я чувствую себя свободным!

Наказ молодым:

Чтоб они были грамотные, трудоспособные, крепкие. Чтоб развивали у себя Честность, Порядочность, Любовь к людям, в первую очередь к родным (если родителей любишь, то и всё вокруг любить будешь), не врать (чего сейчас много кругом), скромность (я вот до сих пор стесняюсь просить).

Человек должен соблюдать четыре заповеди: чистота, честность, холодная голова, горячее сердце.

Ведь приятнее жить  с человеком, который не обворовывает, а делится.

И самое главное уважение. Я бы получил больше жилья – ну как я буду просить, ведь есть те, кто с детьми, им нужнее…

Ещё не курить.  Помню, как меня самого бабушка курить отучивала. Говорила: «Будешь курить, тебя Бог камушком с неба накажет!» И я не курил никогда, и сейчас не курю. И не пью. И спортом занимался! У меня перед армией третий разряд по лыжам был, мне это потом здорово помогало!

Сейчас некоторые думают – повоевать бы. А это страшно! Сейчас люди успокоились, жизнь наладилась, люди улыбаются, рождаются дети – вот это самое главное! Мы должны жить, раз жизнь даётся!

Хочется, чтобы страна красивее была, чтобы мы друг к другу ходили не с кулаком, а с теплотой, добротой.

Человек с большой буквы – это тот, кто старается помочь, а не уязвить чем-то.

Вот деревня, до армии, бывало, придёшь  –  уборка хлеба – все смеются, ребята к девчонкам пристают с детской наигранностью  – вот это жизнь. А сейчас одни разборы, кто кого обманул, кто с кем разводится, а время идёт…  Я против такого!

 

Как рассказывать молодёжи о войне?

У меня тут дети хорошие кругом – школьники уже. Подходят ко мне, руку жмут. Я спрашиваю: «Ну что, какие оценки получил – «кол», наверное?»  Смеются! Вот о них надо рассказывать. Вот бы таких по телевизору показывали, а не тех, родители которых воруют миллионы…

Были ли вы знакомы с идущими рядом с Вами в одном строю? Сохранились ли отношения с ними во время войны и после её окончания?

Война была, разные люди приходили, уходили, нас переформировывали. У меня до войны 20 человек в бригаде трактористов было. Многие в войну погибли: трое на Сталинградской битве, я потом туда ездил списки смотреть, четверо у нас в Ситцеве (Миша Воронов, Темников…) Им бы жить да жить своей жизнью… Видно, они мне оставили, чтобы я память о них сохранил подольше.