Интересное

Элита – нахлебник или капитан?

Различными исследованиями роли, места и вопросов формирования элиты я, более-менее плотно, занимаюсь уже более двадцати лет. Толчком к моим тогда еще размышлениям по этому поводу послужила серия книг американских писателей Ларри Найвена и Джерри Пурнеля под названием «Condominium», в которой описывалось гипотетическое государство, созданное объединившимися СССР и США, которое сумело сосредоточить в своих руках абсолютную власть над всей планетой Земля и, благодаря этому, включить в хозяйственный оборот всю Солнечную систему и выйти за ее пределы. Все книги этой серии, которые я сумел найти, я прочитал по нескольку раз, в каждый из них открывая для себя все новые и новые особенности созданного писателями мира. И вот, во время очередного такого перечитывания, я обратил внимание на то, что в обоих составных частях описанного американцами глобального государства, население разделено на две несмешиваемых группы, различающиеся по своим возможностям. То есть, грубо говоря – на народ и элиту. В США эти группы назывались граждане и налогоплательщики, а в СССР – трудящиеся и члены партии. Сначала это меня просто поразило. Нет, о том, что все наши партийные бонзы, пользуясь своим привилегированным доступом к государственным ресурсам, обеспечивали себе куда как более сытное и обеспеченное житье тогда, в конце восьмидесятых – начале девяностых всем в стране было уже известно. «Подвиги» первого секретаря Краснодарского обкома КПСС Медунова и Хлопковое дело были на слуху. Но ведь в Америке же настоящая демократия. И вообще, США – это страна равных возможностей.И тут американские писатели ничтоже сумняшеся пишут о, судя по тексту, вполне привычном и обыденном разделении американцев на, вроде как, людей первого и второго сорта. Неужели у них, в истинно демократической Америке все то же самое? Как это может быть?

После чего я и начал копать. И до сих пор не закончил. Хотя отношение к «благословенной Америке» и «отсталому совку» у меня (как и у огромного числа людей моего да и не только моего возраста) с того времени очень сильно поменялось. Во многом, кстати, потому, что с того момента я успел лично побывать и в США, и в нескольких десятках других стран от Перу, Индии и Китая и до Англии, Франции и Швеции и присмотреться к тому как там устроена жизнь. Но кое-какие выводы к настоящему моменту у меня уже накопились.
Во-первых, я уже знаю (а не просто верю), что, совершенно точно, в любом обществе и в любой стране мира существует неравенство. И это неравенство затрагивает в первую очередь возможности, имеющиеся в распоряжении людей. То есть те, кто принадлежат к элите, имеют в своем распоряжении намного больше ресурсов, чем те, кого часто именуют «простыми людьми». Но что же такое элита? Просто богатенькие подлецы, залезшие «наверх» по головам честных людей и жрущие в три горла? Двадцать лет изучения этого вопроса привели меня к выводу, что это не так. Или, как минимум, не со всеми так.

Определений данной социальной группы имеется великое множество. Я же определил для себя элиту, как социальный слой или группу основной задачей которой является производство образцов и продуцирование правил их потребления. И все. Все остальное можно делать помимо и без помощи элиты. И, кстати, это все так и делается, массой вполне себе средне одаренных работников. Но означает ли это, что элита – есть некий практически бесполезный нарост на теле общества, просто сосущий из него ресурсы и возможности, взамен не занимаясь ничем и просто «светясь» на экранах телевизоров, в газетах и интернете? И что лучше бы было, если бы, как считают, порой, некоторые, этой элиты вообще не существовало. Ответить на этот вопрос с достаточной степенью достоверности невозможно, потому что… вся история развития человечества показывает, что существование человеческого общества без элиты просто невозможно. Ну не было такого ни единой минуты за все время существования нашего вида.

С того самого мгновения, как человечество начало самоорганизовываться в некие социальные структуры, хотя бы уровня семьи или рода, как сразу же в составе этих структур появлялось то, что можно именовать элитой. Более того, как только эта организация достигала достаточно высокого уровня, элита начинала множиться и ветвиться охватывая собой разные направления человеческой деятельности. Если в родо-племенном обществе элита состояла почти исключительно из умелых охотников-воинов, то уже в средневековье мы имели не только военно-феодальную, но еще и научную элиту, торгово-финансовую элиту, ремесленно-промышленную и т.п. Да и восприятие элиты как исключительно «светской тусовки» тратящей свое время на бездумное прожигание жизни тоже совершенно верно. Ведь образцы, это не только и, даже не столько «что носят в этом сезоне», а и «где служат юноши нашего времени» (как оно и было на протяжении большинства поколений), и «куда в этом году поедут за мужьями жены декабристов» или «в какой шеренге настоящий аристократ должен встретить первый залп врага»? То есть в каждой из областей человеческой деятельности мы имели некую группу людей, вследствие своих возможностей и способностей, задававших остальным, занятым в этой же области деятельности, некие образцы в первую очередь поведения, исполнения социальной роли и определявшие направления дальнейшего развития. И это побуждало остальных тянуться за ними, следуя заданным этими людьми образцам в той мере, в какой они могли себе это позволить. И если образцы были верными, то страна развивалась, росла, люди ее населяющие получали доступ к новым ресурсам и технологиям, вследствие чего повышался уровень жизни всех, населяющих эту страну людей. Понятно, логично, но… не слишком похоже на ту элиту, которую мы наблюдаем в своей стране сейчас, не так ли? Они, скорее, больше похожи как раз на тех «богатеньких подлецов», которых я упоминал.

Причин этому несколько. Одна из главных состоит в том, что современный нам язык является настолько гибким и развитым, что, зачастую, является не средством понимания сути и принадлежности вещей и явлений, а средством сокрытия и извращения оных. Ну, все же мы знаем (или, думаем, что знаем) что такое любовь. Однако нет ничего более далекого от этого прекрасного чувства как то, что мы имеем ввиду, говоря «и тут они занялись любовью». Наши более мудрые пращуры именовали подобное куда точнее – «похоть тешить»… И вот в той же области лежит и ставшее уже в нашем языке вполне устойчивым словосочетание «элитное потребление». Именно вследствие наличия в этом словосочетании слова «элитное», лезущее всем в глаза безудержным потреблением быдло и считает себя элитой. На самом деле ей абсолютно не являясь. Ибо оно отнюдь не создает образцы и правила их потребления, а наоборот, копирует чьи-то. Причем, чаще всего, оно копирует именно образцы потребления. И модная девочка в усыпанных стразами леггинсах или ухоженный паренек в модном прикиде, у которых утро начинается «по Куршавельскому времени» в дорогом кафе, а вечер заканчивается «улетом» в крутом ночном клубе после пары таблеток экстази никак не могут являться элитой, поскольку они не создают никаких образов, а, наоборот, проецируют и распространяют чужие. Уже кем-то созданные. То есть их функции в социальной машине общества, не смотря на всю их частую кичливость, сродни тем самым рекламным агентам у входа в метро и подземные переходы, которые суют прохожим листочки рекламок, зазывая их в не имеющие к ним почти никакого отношения кафе, рестораны и магазины, на деле принадлежащие совершенно другим людям. И все их стенания по поводу того, как им надоел «неизбывный совок» и как они устали от окружающего их в «этой стране» быдла являются всего лишь реакцией неудачников, способных не быть, а всего лишь казаться. И потому, по большому счету, для разбирающегося человека даже не раздражающи, а просто смешны.

Но если кто-то, прочитав вышеизложенное, посчитал, что для того, чтобы стать элитой надо облевать все чужое, так сказать «импортное» и натянуть на себя, скажем, вышиванки или, там, косоворотки и перейти на вареники с горилкой или, там, квас со щами, то он совершают ту же самую ошибку, что и вышеупомянутые юные, гламурные мальчики и девочки или, там, вполне себе взрослые дяди и тети с затянувшимся на годы и десятилетия периодом инфантильности, столь нередкие в наши времена. Ибо тоже пытается ориентироваться на потребление. А главным признаком и наиболее значимым приоритетом элиты является отнюдь не потребление. Еще раз напомню, что «элитное потребление» – симулякр, не открывающий, а наоборот, скрывающий настоящую суть этого явления. Ключевым приоритетом элиты является именно создание образцов. То есть деятельность. Потребление же может быть любым. Кстати, в том числе и элитным. Но определять элиту по этому признаку это все равно как определять принадлежность человека к негроидной расе по вкусовым предпочтениям. Некие предпосылки для этого, конечно, можно обнаружить, но уж больно они разняться в зависимости от того, в какой местности в настоящий момент проживают люди с черной кожей. И, скажем, чернокожий в Норвегии или Канаде вряд ли обладает теми же вкусовыми предпочтениями, как его собрат по расе в экваториальной Африке, а вот белый, проживающий в этой самой Африке, наоборот, вполне может быть любителем мяса гиппопотама.

И я готов утверждать, что основные наши проблемы, как в России, так и в Украине, состоят как раз не в том, что у нас мало денег (уж про Россию-то этого никак не скажешь). Или в том, что мы отстаем по уровню технологий. А в том, что у нас отсутствует настоящая элита. Самый главный, самый верхний ее слой… И то, что мы где-то отстаем, это не первопричина, а следствие. Проблемы с финансами и технологическим отставанием рано или поздно возникают перед каждой страной. Через них когда-то прошла Япония, причем в ее случае они усугублялись поражением в войне и последствиями ядерных бомбардировок. Сходные же проблемы имели и крошечный Сингапур, ныне ставший одной из финансовых столиц мира, и обе Кореи (кстати решавшие их очень по разному и получившие тоже очень разный результат), и огромный Китай. И мы не сможем вырваться из замкнутого круга, не смотря ни на какие усилия, финансовые вливания или подготовленные по самым верным и точным рецептам национальные программы пока у нас не сформируется этот самый верхний слой, страновая элита. Та, которая ранее именовалась словом «знать».

Я предполагаю, что это слово у некоторого количества читателей данного текста вызовет резкое неприятие, потому что в массовом сознании оно оказалось накрепко привязано к понятию, обозначающему «зажравшихся бездельников», но в рамках того дискурса, в котором я уже давно участвую, это слово используется именно в своем первоначальном смысле. То есть является производным от таких слов как «знание» и «значение».

Но на кой вообще выделять эту самую «знать»? Почему бы не поступить проще, мастер, гений – значит элита и никаких гвоздей. И чем больше таковых, тем лучше для страны. А все эти рассуждения о какой-то отдельной «страновой элите» это всю муть, блажь и полная чушь.

Ан нет, не получается. Есть страны, у которых с появлением гениев или, хотя бы, очень и очень талантливых людей все порядке. Регулярно рождаются, растут и расцветают. Причем, не в одной области человеческой деятельности, а в десятках таковых. Однако, вот беда – по большей части не в родных пенатах, а, как бы это помягче сказать, далековато от них. А другая страна, глядишь – и вроде как сама по себе весьма серенькая, не блистает талантами, а живут там не в пример лучше и, вообще, народ туда, со всего мира год от года тянется. Потому как и жить там легче, и блистать, опять же, ничего не мешает.

Дело в том, что элита в различных областях человеческой деятельности – науке, культуре, производстве еще может быть импортирована. Нанята. Что, кстати, в современном мире очень часто и происходит. Например, шеф-дизайнером «Volkswagen AG» является итальянец Вальтер де Сильва, англичанин Энтони Фрейд отлично себя чувствует в должности генерального директора Оперы Чикаго, а американец Говард Стрингер с 2009 года является президентом «Sony»… Да что далеко ходить – любой из нас может вспомнить десятки фамилий спортсменов, тренеров, дирижеров, артистов много и успешно работавших (или все еще работающих) в спортивных командах и национальных театрах, операх и оркестрах стран, расположенных довольно далеко от тех, в которых они когда-то появились на свет. Некоторые из которых, кстати, сменили таковые уже не один (а кое-кто и не один десяток) раз. Относятся ли эти люди, каждый из которых достиг в той области, который избрал для своей реализации, весьма немалых успехов (а иначе они не были бы так востребованы) к элите? Да, несомненно. Причем, зачастую к мировой. Но… вспомним, задача элиты – создавать и транслировать образцы. Поэтому, назвать «страновой элитой» людей, оставивших свою страну и устроивших свою жизнь где-то за ее пределами, просто невозможно.

Ну вот, могут сказать мне читатели, началось… так и до нового «железного занавеса» можно договориться. Это что же, запрещать своим талантам уезжать что ли? Да ни боже мой! Мировой рынок специалистов это реальность сегодняшнего дня. И именно из него «знать» различных стран черпает себе ресурсы для преобразования своей.
Так что же такое «знать»?

«Знать» – это слой талантливых (как и любая элита) людей, основным отличием которых является принятое ими на себя обременение развития именно своей страны. Они должны считать себя плоть от плоти, кровь от крови той земли, на которой они родились и выросли, и четко осознавать свою принадлежность и предназначение. При этом непосредственно заниматься они могут всем, чем угодно – от управления страной или собственным бизнесом до работы журналистом или топ-моделью.

(Кстати, попытайтесь мысленно прикинуть, какой должна быть и какой образ жизни вести топ-модель, чтобы ее можно было отнести к «страновой элите», и многое поймете).
И именно ее отсутствие является причиной тому, что масса стран, обладающих огромным промышленным, ресурсным, образовательным потенциалом никак не могут реализовать его на благо всех своих граждан, а, по существу, превратились в «шахты» по добыче ресурсов, в «промзоны» для размещения наиболее вредных производств и «полигоны» для вывоза отходов, а так же в «инкубаторы» для выращивания как техперсонала, так и элиты для промышленности и исследовательского сектора других стран. То есть в области образования это, например, приводит к тому, что затраты на среднее и высшее образование несет одна страна, а сливки от использования наиболее качественной части подготовленных работников снимают совершенно другие, которые, к тому же, с «чувством глубоко удовлетворения» еще и поучают первую, и выступают в роли благотворителей, выделяя малую часть полученной от эксплуатации «высокообразованных гастрабайтеров» прибыли на различные гранты и премии научному и образовательному сообществу страны-инкубатора. Ничего вам не напоминает?

Я предвижу, что многие готовы мне возразить, утверждая, что все это чушь, умствование, а все дело в неработающих механизмах демократии, которая, будучи работающей, непременно приведет во власть честных, неподкупных и образованных людей «как это происходит в большинстве цивилизованных стран». Либо, как считают приверженцы противоположенного конца идеологического спектра «элита – всегда сволочи», поэтому для успешного управления страной непременно нужны «Сталин и сталинский нарком Лаврентий Павлович Берия», которые только и способны страхом и кровью заставить всю, скопом «эту зажравшуюся элиту» работать на свою страну. Но, отчего, тогда, довольно много стран, давно сдавших тест Хантингтона (двойной легитимный переход власти от правящей партии к оппозиции), таких, как Перу, Мексика, да и, даже давно уже насквозь европейские и демократические Греция либо, скажем, Португалия, до сих пор остаются этакими американскими или европейскими задворками, первыми сваливающимися в любой кризис, в то время как их ничуть не более обеспеченные природными ресурсами, находящиеся в куда более неблагоприятной климатической зоне и с намного менее многочисленным населением соседи по региону (а люди – главный ресурс цивилизации) Дания, Швеция или Канада, вполне себя неплохо чувствуют и держатся в лидерах рейтинга ООН по качеству и продолжительности жизни.

А вовсе даже не демократические Катар или ОАЭ в этом рейтинге намного опережают подавляющее большинство демократических стран. Нет, понятно, у этих арабских стран очень много денег, но если только демократия или «сталинские наркомы» могут считаться единственными гарантами того, что власть имущие начнут, так сказать, делиться деньгами с народом, то каким это изощренным образом все произошло в том же насквозь абсолютистски-монархическом Катаре, где для коренного населения, построен, считай, самый настоящий пресловутый коммунизм? Не верите? А как еще можно назвать, скажем, возможность по собственному желанию получить лечение в любом медицинском учреждении любой страны мира. Или, например, возможность получить образование в любом учебном заведении мира, от Кембриджа и Гарварда до, скажем, Кейо и Сорбонны. Можешь, тянешь – учись! Все оплачивает монарх, причем без каких либо ограничений по возрасту, социальному статусу или семейной принадлежности. Как его к этому принудили-то без социалистической революции и «сталинских наркомов» или работающей демократии? А с другой стороны, господа Пол Пот и его «сталинские наркомы» Нуон Чеа и Йенг Сари, уничтожив за четыре года три миллиона населения Кампучии из восьми (вдумайтесь почти 40 % за три года), никакого промышленного рывка или, хотя бы, рывка сельскохозяйственных технологий в отличие от Сталина с Берией так и не добились. Да и у самого верного последователя Иосифа Виссарионыча, господина Мао Цзедуна успехи оказались так же не очень.

Ну, за исключением максимально жесткого подавления и сокращения в численности путем физического уничтожения всего спектра китайской элиты – от научной и промышленной до функционерно-коммунистической. А вот с индустриализацией и всем таким прочим успехи оказались куда как более скромными, чем у «вождя и учителя». До самого наступления периода жесточайшего ревизионизма после прихода к власти товарища Дэн Сяопина, кстати немало пострадавшего во времена «культурной революции». Да и у «последних настоящих коммунистов» из КНДР дела идут как-то не очень. Особенно в сравнении с родственниками с юга. При том, что южные родственники тоже отнюдь не ангелы. Пара южнокорейских президентов даже привлекалась к суду за коррупцию, а Чон Ду Хвана за оную вообще приговорили к смертной казни (правда, потом заменили пожизненным заключением). То есть Северная Корея, имеющая во главе «вождя и отца нации» с полным набором «сталинских наркомов», обладающих всеми необходимыми правами и возможностями по отношению к элите, вплоть до расстрела без суда и следствия, демонстрирует куда менее скромные успехи, чем Южная, которую, вот ведь засада, долгое время возглавляли довольно-таки вороватые типы, вероятно пролезшие во власть вследствие очень плохо работающей демократии. А до результатов куда как не демократичного (тридцать один год, с 1959 до 1990, был единоличным и несменяемым премьер-министром, да и сейчас еще не ушел от власти окончательно являясь министром-ментором в правительстве не кого-нибудь, а собственного сына), но и совсем даже не социалистического Ли Куан Ю, превратившего нищий, отсталый Сингапур в страну, про которую М.Тетчер сказала: «когда-то Сингапур учился у Великобритании, а теперь мы учимся у Сингапура», очень далеко большинству как демократических так и самых, что ни на есть социалистических лидеров.

Даже вышеперечисленное и очень ограниченное число примеров (а реально их на порядки больше) не позволило мне в свое время проникнуться как идеалами демократии, так и идеалами социализма, как всеобщей панацеи и непременного светлого будущего всего современного человечества. И заставило искать глубинные причины того, почему в одном случае применение вроде как принятых всем мировым сообществом самых современных и донельзя научных методик приводит к скачку развития, а в другом, применение точно тех же или, как минимум, разработанных на тех же принципах и на основе той же идеологии (все равно либеральной, коммунистической или какой-то еще) ведет к катастрофам, вплоть до скатывания страны в хаос и нищету, а то и в гражданскую войну. Единственным ответом, на этот вопрос, который я на сегодня отыскал, является как раз отсутствие или наличие в стране той самой «знати». Если она есть – усилия непременно увенчаются успехом, а вот если ее нет – все вложенные ресурсы непременно будут разворованы, выведены из страны и спрятаны там, где хранит свои средства чужая, зачастую враждебная, но воспринимая местной гламурной, потреблядческой «элитой», как «большие дяди», как образец для подражания «знать».

Итак, давайте еще раз вспомним – элита продуцирует образцы и способы их потребления. Это ее единственная функция. И если где-то властная элита страны потребляет чужие образцы, то страна – колония той, элите которой подражают. Именно это, кстати, привело к краху Советский Союз. Советская элита начала прямо подражать чужим образцам, причем, в первую очередь, образцам потребления. Воспринимать чужое, как лучшее, как прогрессивное, как идеал. То есть страновая элита СССР сим действом начала самолично превращать страну в чужую колонию, задавая обществу именно такие образцы поведения, проецируя на страну колониальную социальную роль. После чего крах Советского Союза стал совершенно неизбежным.

Но все же, где ж ее живую-то увидеть, «знать»-то эту? Где образец ее самой? Откуда торчат ее уши? Как определить, имеется ли она у страны или ее, на беду этой самой страны, у нее нет? И как ее получить, если ее в настоящий момент не имеется?

Ох, если бы на все эти вопросы имелся один-единственный абсолютно достоверный ответ, человечество, вероятно, раз и навсегда решило бы все свои социальные проблемы. К сожалению, таких ответов не то, чтобы нет, их, на самом деле, довольно много. Очень разных. И из них очень сложно выбрать самые подходящие. Подходящие для страны, подходящие для настоящего момента, подходящие для тех испытаний, которые обрушаться на нас через пять, десять, двадцать пять лет. Англосаксы, в свое время, создали, вероятно, наиболее успешный подобный образец, которого мы все знает под именем «английский джентльмен», а так же социальную машину по его воспроизводству, именуемую «частная английская школа». Так может не заморачиваться, а повторить их путь? Тем более, что те самые частные школы до сих пор существуют и вполне себе популярны в мире. Но воплощение в жизнь этой модели, выражающееся в обучении детей современной нам элиты в частных зарубежных учебных заведениях как раз и делает нас колонией. Они становятся трансляторами именно тех образцов, которые и привели уже к краху такое мощное государство как СССР. И я не уверен, что при механическом переносе этой социальной машины из-за рубежа в родные пенаты что-нибудь изменится.

Множество государств, в свое время, в качестве подобного образца «знати» приняли дворянство изначально являющееся служилым сословием. И, вероятно, для своего времени это был очень неплохой вариант. Потому что позволил этим государствам сделать рывок, выйти на передовые технологические и социальные позиции в мире, создать могучие империи. Но жизнеспособен ли подобный образец в современных условиях?

Потом была попытка с членами коммунистических партий как лучшими представителями всего прогрессивного человечества, очень точно подмеченная Ларри Найвеном и Джерри Пурнелем. Но эти образцы долго не продержались. И сегодня идея считать членов коммунистической партии «страновой элитой» кажется здравой очень небольшому числу сограждан.

Впрочем, от наиболее распространенного варианта самопровозглашенной элиты, как воплощения вывернутой наизнанку старой американской поговорки: «Если ты такой умный, то чего же ты еще не богатый?» так же всех с души воротит. Богатых-то хватает, только вот «знать» из них… как из того самого пуля.
Ну, хорошо, готового и всесторонне подходящего образца у нас пока не имеется. Но хоть какие-то общие признаки можно выделить? А уж потом и прикладывать их как «выкройку к ткани», ища совпадения лекал. Что ж, давайте попробуем.

Во-первых, «знать» должна отождествлять себя со страной. И считать ее своею здесь и сейчас. Люди, сегодня заявляющие, что их «достал этот совок» и «этот гимн не является и никогда не станет моим гимном», равно как и те, кто говорит, что «здесь и сейчас это – не моя страна, а я был, есть и буду верным только лишь социалистическому отечеству» или, что «моя цель – мировая революция», могут быть кем угодно, но только не «знатью». «Знать» должна чувствовать свое родство с этой землей, воспринимать как собственный, долг перед теми, кто лег в землю на Куликовом и Бородинском поле, при обороне Севастополя во время Крымской войны, при прорыве блокады Ленинграда и на Курской дуге, перед теми, кто закладывал в Диком поле Харьков и Екатеринослав, кто строил Днепрогэс и Челябинский тракторный. Люди, страдающие от того, что живут здесь, ибо они были рождены, чтобы жить в Париже или Нью-Йорке, блистать в Голливуде и преподавать в Гарварде, при всем моем уважении к подобным целям (а я действительно уважаю такие «замахи», очень часто они приводит к весьма интересным результатам) не имеют никакого отношения к «знати». Хотя, при этом, вполне способны быть частью культурной, научной или, скажем, промышленной элиты страны. То есть «она хотела бы жить на Манхеттене и с Деми Мур делиться секретами» – это совершено не про «знать». Не смотря на то, что «знати» все это может быть и, чаще всего, вполне доступно.

Во-вторых, «знать» должна обладать волей. Это ключевой показатель. Человек может быть честным, прекрасно образованным, обаятельным, крайне порядочным и великолепным собеседником, либо, может обладать немалыми ресурсами, например, доставшимися ему по наследству, но даже и близко не являться «знатью». Потому что «ниасилит».

В-третьих, «знать» должна быть способна мыслить исторически. То есть не в масштабах года-двух, или, там, «на послеуниверситета» или «когда дети окончат школу», как это свойстве большинству людей, которые способны хотя бы оценивать перспективу (а таких, поверьте очень и очень немного, большинство умеет думать только «до пятницы», в крайнем случае «до лета»), а, как минимум, в масштабах поколения. Впрочем, без умения мыслить исторически не получится и воспринять тот самый долг перед теми, кто жил ранее, кто ушел в землю, чтобы твоя мать хотя бы получила шанс тебя родить. Так что люди, исповедующие принцип «я – уникальная личность, целый мир и мир неповторимый, я создала себя сама и поэтому никому и ничего в этом мире не должна» не имеют никакого шанса стать «знатью». Хотя стать иной – культурной или финансовой элитой вполне способны.

И… в общем-то все. Нет, я бы конечно тоже был бы очень не против, если бы она еще, ко всему прочему, была бы честной и неподкупной, умной и хорошо образованной, обладала недюженной харизмой и авторитетом на международной арене но, как показывает исторический опыт, это не так уж важно. Как бы цинично это не звучало. Если будут такие – хорошо, ну а нет – неприятно, но не смертельно. В отличие от ситуации, когда во власти умные, образованные, знающие, обаятельные, но истово стремящиеся приобщения к некой мифической «европейской» или «мировой» элите, а на самом деле являющиеся всего лишь жалкими подражателями элиты чужой.

Итак, возвращаясь к вопросу, вынесенному в заголовок этой статьи, хочу констатировать, что настоящая, истинная элита, это, несомненно, капитан, который ведет свой корабль сквозь бури и рифы к светлому будущему. Но мы сейчас, к сожалению, находимся в ситуации, когда нами правят капитаны чужих кораблей. И они честно делают все, чтобы их корабли преодолели все бури и рифы. Причем, частенько, за наш счет. Ибо на нашем капитанском мостике, за редким исключением, толпятся марионетки и подражатели. Поэтому мы так часто и считаем своими собственными ребрами все появляющиеся на нашем пути рифы.

Впрочем, не все так страшно. Поскольку эта проблема постепенно становится очевидной и многим там, наверху. Ну, кому приятно осознать, что ты всего лишь марионетка или обслуга? И некоторые из них начинают кое о чем задумываться. А то и, даже, кое-что делать. Скажем последние инициативы Путина о запрете высшим чиновникам и депутатам иметь собственность за границей и счета в зарубежных банках – несомненно шаг в правильном направлении. Останутся ли они всего лишь словами или постепенно, мало-помалу, пойдет и реальное изменение ситуации – покажет время.

Роман Злотников.